Живёшь на улице Котовского,
И нет кота.
И дышишь, и смакуешь,
Но все зря.

И любишь, и в любви ты,
Но усталость.
От этих бренных тягост
Бы-ти-я.

И хочется кричать, но боль.
В спине.
И хочется прижаться,
Прям к тебе.

***

מוקדש למאשה

А вам когда-то плакали в плечо?
Не просто так или от скуки,
А чтоб сжимали кулачок,
Изнемогая в слезы свои муки.

А вас просили посмотреть в глаза?
Поднять свой взгляд в зареванных ресницах
И протирали щеки. Так, слегка,
Как делают в таких-то заграницах.

А вас хоть раз-то были рады видеть?
Когда уставший, павший, не живой
Домой заходишь, чтобы не обидеть,
А там с улыбкой ждёт тебя покой.

И если это все тебе вдруг чуждо - беда
Увы мой друг, тебя ни разу не любили...
Пусть дальше следуют большие поезда,
А мы свой век с тобою пока что не прожили.

СЕГОДНЯ УТРОМ

Сидя на подоконнике.
Вечером.
Я наблюдал.
Мимо летел самолёт.

По направлению,
Шёл на посадку,
За десять минут до земли,
В салоне включили свет.

А когда он пропал из виду,
В соседнем здании,
На десятом этаже,
Люди тоже включили свет.

В моем пристанище света нет.

Включите меня в вселенское расписание,
Мне хватит пятнадцать минут.
Я тоже пока человек.
И во мне пока еще свет.

Хочешь послушать пластинки?
Пожалуйста. Только от пыли
очисть.
От комнаты на Бугринке
скатились до комнаты
на Химчистке.
До области Автономной Еврейской
осталось четыре
станции.
Часовня на остановке "Гвардейской" -
все тут же
перекрестятся.
Хочешь любить? так люби -
это вроде бы все,
чего я просила.
Берег замёрзшей Оби
в закромах невезучей и мертвой
России.
От комнаты на Бугринке
поехали вместе
к истокам БАМа?
Теперь на твоей горбинке
я больше не вижу
того шрама.
За то, что несу ответственность -
даже такую -
и-то простите.
А завтра ты как? погуляем,
встретимся? поговорим на
иврите?
Тебе даже этот фотоаппарат
легко мог бы стать
телефоном.
Живем теперь правильно.
верим в Шаббат, следим за своим
лексиконом.
О чем говорить? о поэзии,
чувствах, родных, о погоде
или
о том, чего так не хватает нам,
о том, кого мы не забыли?
Хочешь послушать пластинки?
давай. только встретимся здесь,
ага?
а комната на бугринке
сейчас холодней, чем сама
Саха.

Вот уже видится область,
как знать,
Еврейская и
Автономная.
Нам остаётся одна кровать
и полторы
комнаты.

****

"Мы подошли к обрыву осторожно,
Чтоб посмотреть на грешников вблизи, И я внизу разглядывал тревожно
Несчастных, утопающих в грязи".

_______

I. Зеркало исказив
и в левую руку
набрав воды,
Внутренний мой Сизиф
весь вечер оттачивает
труды.

Сто сигарет скурив,
мой милый бросает
и курит трубку.
Чайник опять скулит;
сердца наши очень
и очень
хрупкие.

Выпив свой седатив,
мою шею крепко
обвив руками,
Ты повторяешь этот
мотив, написанный
Мураками.

II. И чёрная Волга проедет сегодня
по набережной
Ангары.
Осталось совсем немного:
достать револьвер из своей
кобуры.

Осталось пройтись по проспекту,
но сбиться с пути и не сбиться с ног.
Здесь то ли нет синагог,
то ли надо нам дружно собраться в Мекку.

Здесь то ли нет синагог,
то ли дело одна за другой горит.
Выбери, кто ты: Ван Гог
или самый обычный Рене Магритт?

III. Осталось совсем немного:
пройтись от Сибирской пешком
до Арбата.
Найти хоть одну синагогу
и быть наконец-то
запанибрата.

Отдаться скорее природе
и вечно болтающим
поездам.
Напиться, казалось, вина,
а вроде,
воды из реки Иордан.

IV. Давай подойдём к обрыву,
посмотрим на этих несчастных
вблизи?

Весь вечер, почти всю неделю
старательно делал меня
Сизиф.

Весь вечер? почти всю неделю
старательно делал меня
Сизиф...

***

БЕРИ И НИКОГДА НЕ ОТДАВАЙ

Витиеватые балконы
местных
сталинок.
Разбитые иконы,
валенок
из ваты.
Бюст Сталина
и Ленина
покатый -

Все это сделало тебя
брезгливым
под натиском
шарообразных пуль.
Возьми свой палароид
с негативом
и спрячь в мой розовый
французский ридикюль.

Кирпичные хрущевские дома
почти что уступают место
брежневкам.
Возьми в ладонь все предпосылки
неизбежности и спрячь
в мой кашемировый
карман.

Чьи это игры с фразой:
"на потом"? Мой папа бы сказал:
"Марусины".
Возьми свой новый современный дом
и отвези к нам в ПГТ
на Русина.

Подснежники-бычки,
антимеситы, налепленный
на баннер каравай.
И сносят всё: с Банзарова до
Шмидта.
Бери и никогда не отдавай.

Бери и никогда не отдавай
балконы сталинок,
разбитые иконы,
из ваты валенок,
рекламный каравай -
Бери и никогда не отдавай:

Чтобы из сердца всё церковным звоном,
Будь рад белёсым сталинским балконам!